Цитаты из “Героя нашего времени”

Отечественная романистика в свое время развивалась впечатляюще активно. Спасибо за это стоит сказать, в том числе, и М. Ю. Лермонтову, гению, творившему в разных жанрах, в социально-психолгическом среди прочих.

Говоря о таланте этого великого писателя, нельзя не вспомнить его шедевр под названием «Герой нашего времени». Забыли сюжет данной книги? Не беда, ведь в любое удобное для себя время вы можете прочесть в данной рубрике подборку популярных и малоизвестных цитат из романа.

Думая о близкой и возможной смерти, я думаю об одном себе: иные не делают и этого.

Плохое дело в чужом пиру похмелье.

Вы, мужчины, не понимаете наслаждений взора, пожатия руки, а я, клянусь тебе, я, прислушиваясь к твоему голосу, чувствую такое глубокое, странное блаженство, что самые жаркие поцелуи не могут заменить его.

Довольно людей кормили сластями; у них от этого испортился желудок: нужны горькие лекарства, едкие истины.

Я люблю врагов, хотя не по-христиански женского ума; женщин трудно убедить в чем-нибудь, надо их довести до того, чтоб они убедили себя сами; порядок доказательств, которыми они уничтожают свои предубеждения, очень оригинален; чтоб выучиться их диалектике, надо опрокинуть в уме своем все.

Я замечал, и многие старые воины подтверждали мое замечание, что часто на лице человека, который должен умереть через несколько часов, есть какой‑то странный отпечаток неизбежной судьбы, так что привычным глазам трудно ошибиться.

Как камень, брошенный в гладкий источник, я встревожил их спокойствие и, как камень, едва сам не пошел ко дну!

Она была далеко не красавица, но я имею свои предубеждения также и насчет красоты. В ней было много породы.

Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его; первый, быть может, через час простится с вами и миром навеки.

Самые счастливые люди – невежды, а слава – удача, и чтоб добиться ее, надо только быть ловким.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Цитаты про счастье в мелочах со смыслом.

Милый мой, я презираю женщин, чтобы не любить их, потому что иначе жизнь была бы слишком нелепой мелодрамой.

А что такое счастье? Насыщенная гордость.

Мы были приятели, – ну, да что приятели в нынешнем веке!

Ой, я презираю женщин, чтобы не любить их, потому что иначе жизнь была бы слишком нелепой мелодрамой.

Женщины любят только тех, которых не знают.

Я люблю врагов, хотя не по-христиански. Они меня забавляют, волнуют мне кровь. Быть всегда настороже, ловить каждый взгляд, значение каждого слова, угадывать намерения, разрушать заговоры, притворяться обманутым, и вдруг одним толчком опрокинуть все огромное и многотрудное здание их хитростей и замыслов, — вот что я называю жизнью. Мирный круг честных контрабандистов.

Без дураков было бы на свете очень скучно… Посмотрите, вот нас двое умных людей; мы знаем заранее, что обо всем можно спорить до бесконечности, и потому не спорим.

Явно, что он влюблен, потому что стал еще доверчивее прежнего.

Ведь хуже смерти ничего не случится — а смерти не минуешь.

Быть для кого-нибудь причиною страданий и радостей, не имея на то никакого положительного права, — не самая ли это сладкая пища нашей гордости? А что такое счастие? Насыщенная гордость.

Где есть общество женщин, там сейчас явится высший и низший круг.

Надо мною слово жениться имеет какую-то волшебную власть: как бы страстно я ни любил женщину, если она мне даст только почувствовать, что я должен на ней жениться, — прости любовь! мое сердце превращается в камень, и ничто его не разогреет снова. Я готов на все жертвы, кроме этой; двадцать раз жизнь свою, даже честь поставлю на карту… но свободы моей не продам.

Женщины! женщины! кто их поймет? Их улыбки противоречат их взорам, их слова обещают и манят, а звук их голоса отталкивает.

Натура – дура, судьба –индейка, а жизнь – копейка!

Нет ничего парадоксальнее женского ума: женщин трудно убедить в чем-нибудь, надо их довести до того, чтоб они убедили себя сами; порядок доказательств, которыми они уничтожают свои предупреждения, очень оригинален.

Его наружность была из тех, которые с первого взгляда поражают неприятно… Бывали примеры, что женщины влюблялись в таких людей до безумия и не променяли бы их безобразия на красоту самых свежих и розовых эндимионов*: *Эндимион – прекрасный юноша из греческих мифов

Только любовь, которую мы читаем в глазах, ни к чему женщину не обязывает, тогда как слова.

О самолюбие! ты рычаг, которым Архимед хотел приподнять земной шар! Княжна Мери

Мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка!

Никогда не должно отвергать кающегося преступника: с отчаяния он может сделаться ещё вдвое преступнее… и тогда.

ИНТЕРЕСНО: Цитаты про ночной город и огни.

Порода в женщинах, как и в лошадях, великое дело; это открытие принадлежит Юной Франции. Она, то есть порода, а не Юная Франция, большею частью изобличается в поступи, в руках и ногах; особенно нос много значит.

Повелевать в этом случае – труд утомительный, потому что надо вместе с этим и обманывать.

То они в минуту постигают и угадывают самую потаенную нашу мысль, то не понимают самых ясных намеков. Грушницкий

Нет проку в том, кто старых друзей забывает!

Она его уважает, как отца, – и будет обманывать, как мужа.

Ах, подарки! чего не сделает женщина за цветную тряпочку!

Я глупо создан: ничего не забываю, — ничего!

Уж эта мне Азия! что люди, что речки — никак нельзя положиться! Штабс-капитан Максим Максимыч

Сострадание – чувство, которому покоряются так легко все женщины, – впустило свои когти в ее неопытное сердце.

Нет женского взора, которого бы я не забыл при виде кудрявых гор, озаренных южным солнцем, при виде голубого неба или внимая шуму потока, падающего с утеса на утес.

РЕКОМЕНДУЕМ: Цитаты про юность и молодость.

Заметьте, что без дураков было бы на свете очень скучно.

На стене ни одного образа – дурной знак!

Правильный нос в России реже маленькой ножки.

История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа, особенно когда она — следствие наблюдений ума зрелого над самим собою и когда она писана без тщеславного желания возбудить участие или удивление. Журнал Печорина

Странная вещь сердце человеческое вообще, и женское в особенности.

Где есть общество женщин — там сейчас явится высший и низший круг.

Музыка после обеда усыпляет, а спать после обеда здорово: следовательно, я люблю музыку в медицинском отношении.

С тех пор, как поэты пишут и женщины их читают (за что им глубочайшая благодарность), их столько раз называли ангелами, что они в самом деле, в простоте душевной, поверили этому комплименту, забывая, что те же поэты за деньги величали Нерона полубогом.

Из двух друзей всегда один раб другого, хотя часто ни один из них в этом себе не признается.

Русские барышни большею частью питаются только платонической любовью, не примешивая к ней мысли о замужестве; а платоническая любовь самая беспокойная.

Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть.

Из двух друзей всегда один раб другого, хотя часто ни один из них в этом себе не признается. Княжна Мери

И к свисту пули можно привыкнуть, то есть привыкнуть скрывать невольное биение сердца.

Признаюсь, я имею сильное предубеждение против всех слепых, кривых, глухих, немых, безногих, безруких, горбатых и проч. Я замечал, что всегда есть какое-то странное отношение между наружностью человека и его душою: как будто с потерею члена душа теряет какое-нибудь чувство.

Мне хотелось вас заставить рассказать что‑нибудь; во‑первых, потому, что слушать менее утомительно; во‑вторых, нельзя проговориться; в‑третьих, можно узнать чужую тайну.

И если б все люди побольше рассуждали,то убедились бы, что жизнь не стоит того,чтоб об ней так много заботиться.

Привычка – вторая натура.

Милый мой, я ненавижу людей, чтоб их не презирать, потому что иначе жизнь была бы слишком отвратительным фарсом.

Под конец вечера разговор принял философско-метафизическое направление; толковали об убеждениях: каждый был убежден в разных разностях.

Разочарование, как все моды, начав с высших слоев общества, спустилось к низшим, которые его донашивают, и что нынче те, которые больше всех и в самом деле скучают, стараются скрыть это несчастие, как порок.

Наша публика так еще молода и простодушна, что не понимает басни, если в конце ее не находит нравоучения. Она не угадывает шутки, не чувствует иронии; она просто дурно воспитана. Она еще не знает, что в порядочном обществе и в порядочной книге явная брань не может иметь места.

Печальное нам смешно, смешное грустно, а вообще, по правде, мы ко всему довольно равнодушны, кроме самих себя.